— Всем лекарям, которые не смогли меня вылечить, отрубите головы и сложите их на городской стене.

Прошло время. И километры стен побелели от иссушенных черепов ученых мужей. Однажды император позвал своего главного визиря:

— Визирь! Где твои лекари?

— О, мой повелитель! Их больше нет. Вы же сами приказали казнить их.

— Неужели не осталось ни одного?

— Да. Не осталось ни одного достойного Вашего взора врача во всем государстве.

— Так им и надо...

И опять потянулись долгие безрадостные дни. Однажды император снова спросил:

— Визирь, помнишь, ты сказал, что не осталось лекаря, достойного моего взора? Объясни, что это значит.

— Мой повелитель, в нашем государстве остался один-единственный лекарь. Он живет тут неподалеку.

— Он умеет лечить?

— Да, умеет. Я был у него тогда, но он такой невоспитанный, некультурный, он такой грубиян! Как рот откроет, так слышна отборная брань. А недавно он сказал, что знает секрет лечения самого императора.

— Тогда почему ты мне не сказал?!

— Но если я его приведу. Вы, мой повелитель, меня казните за его поведение.

— Обещаю, что не сделаю этого. Приведи его сюда! Через некоторое время визирь привел лекаря.

— Говорят, ты умеешь лечить? В ответ молчание.

— Почему молчишь? Отвечай! — приказал император.

— Мой повелитель, я запретил ему открывать рот, — сказал визирь.

— Говори, разрешаю! Что? Неужели твоих способностей хватит, чтобы меня вылечить?!

— Не твое собачье дело! Ты можешь усомниться в моих способностях по управлению государством, потому что ты — царь. Но почему ты своим государственным умом лезешь в медицину? Как ты можешь разбираться там? Ты велик в своей работе, но в медицине ты ничем не лучше сапожника.

— Стража!! — яростно заревел император. — Отрубите ему голову... Нет... Сначала посадите на кол, потом облейте кипящим маслом, а потом разрубите на мелкие кусочки.

За всю жизнь никто ни разу не осмелился даже намеком допустить что-то, выходящее за рамки дворцового этикета, и тем более так отвечать самому императору!

Стража схватила лекаря, заломила ему руки и потащила к выходу, а он, глядя через плечо, с издевкой сказал:

— Эй! Я твоя последняя надежда! Ты можешь меня убить, но кроме меня не осталось никого, кто смог бы тебя вылечить. А я могу сегодня же поставить тебя на ноги.

Император сразу остыл:

— Визирь! Возврати его. Лекаря вернули.

— Начинай лечить. Ты сказал, что сегодня же поставишь меня на ноги.

— Но сначала ты должен принять три моих условия, только после этого я приступлю к лечению.

Подавив очередной приступ ярости в себе, сжав от злости зубы, император процедил:

— Говори!

— Прикажи, чтобы перед воротами дворца поставили самого быстроного в твоем государстве скакуна и небольшой мешочек золота...

— Зачем?

— Это подарок, я очень люблю коней.
— Если ты меня вылечишь, я подарю тебе табун из сорока лошадей, нагруженных мешками с золотом.

— А это потом, потом... Следом отправишь. Второе мое условие, чтобы во время лечения никого не осталось во дворце.

— А это еще зачем?!

— Во время лечения тебе может быть больно, ты будешь кричать, чтобы никто не видел тебя слабым.

— Хорошо. Что еще?

— Третье, чтобы твои слуги под страхом смерти не приходили на зов и только через час приступили к исполнению твоих приказаний.

— Объясни!

— Они могут помешать мне, и лечение не будет доведено до конца.

Император принял условия лекаря и велел всем уйти из дворца. Они остались вдвоем.

— Начинай!

— Что начинать, старый ты осел? Кто тебе сказал, что я умею лечить? Ты попался в мою ловушку. У меня есть час времени. Я так давно ждал подходящего момента, чтобы наказать тебя, кровосос ты поганый! У меня есть три давние мечты, три заветных желания.

Первое — это плюнуть на твою королевскую морду!

И лекарь от всей души, смачно плюнул императору в лицо. Побелел повелитель от негодования и беспомощности, понимая, в какой ситуации оказался. Он начал шевелить головой, чтобы как-то противостоять такому неслыханному изощренному хамству!

— Ах, ты гнилое бревно, старый вонючий кобель, ты еще шевелишься?! Тьфу, на тебя еще раз! Вторая моя мечта была... О-о-о! Как давно я хотел пописать на твою императорскую рожу!

И он начал осуществление второго заветного желания.

— Стража!! Ко мне!! — взревел император, но захлебнулся мочой. Он стал отворачивать голову от струи, начал тянуться плечами, чтобы зубами вцепиться в ноги своего оскорбителя. Стража слышала зов повелителя, но не посмела нарушить его приказание.

— Ах ты, дохлая скотина, — сказал лекарь и пнул его ногой.

Император получил удар и почувствовал боль. Он вдруг вспомнил, что рядом у подушки оружейная стойка. Сейчас он схватит свой кинжал и полоснет по его ногам. Движимый единственным желанием наказать оскорбителя, он начал тянуться к стойке.

— Ты, оказывается, еще можешь шевелиться? — презрительно заметил лекарь. — Третья моя мечта...

Но когда император услышал тре-е-етью мечту этого самозванца, он заревел, как раненый зверь, заскрежетал зубами! Титаническим усилием он сдвинулся с места, сполз с ложа и, упираясь локтями в пол, извиваясь, стал подтягиваться к оружейной стойке...

— Зарублю, — рычал император, — сам, лично разрежу на мелкие кусочки!!!

Поднявшись на ватных ногах, держась за стены, он смог добраться до стойки. Дрожащими руками вытащил меч и когда повернулся назад, никого во дворце не было... Он еле доплелся до крыльца.

Ах, как он пожалел, что попался в ловушку этого подлеца и отдал ему самого быстроногого скакуна. Поняв всю безысходность своего состояния, с трудом подошел к первому попавшемуся коню, попытался подняться в седло. Но силы не те! Силы не те! Он зубами схватился за гриву, подтянулся на слабых руках и сел в седло.

Проснулся дух великого воина, проснулся дух великого повелителя, проснулся дух великого полководца.

— Где он? — закричал император стоящим неподалеку слугам.

Но те, боясь произнести хоть слово, кивком головы указали на дорогу, по которой ускакал беглец.

Император пустился в погоню. С каждой минутой он чувствовал, как сил становится больше и больше. Он выскочил из городских ворот и устремился дальше, пролетая милю за милей.

И вдруг вспомнил: «Боже! Двадцать лет я не сидел в седле! Двадцать лет не видел перед собой гривы коня! Двадцать лет не держал в руках меча! Двадцать лет не ощущал на лице порывов ветра!»

Вдруг он услышал за спиной давно забытые звуки. Топот копыт и восторженные крики приближались. Сотни его полководцев скакали вслед за ним па лошадях, обнажив мечи и крича:

— Да здравствует император!

Когда они доскакали до него, то увидели, что тот валяется в дорожной пыли, дрыгая руками и ногами, еле дыша от безудержного хохота:

 — Ах ты, лекарь, твою мать..! Ах ты, сукин сын! Заслужил ты свой караван золота!